У духовника и психотерапевта разные задачи, поэтому сотрудничество гораздо лучше, чем конкуренция. И все же, среди людей религиозных психолога или психотерапевта часто воспринимают как «светского исповедника». В свою очередь многие психотерапевты не видят необходимости в сотрудничестве с духовными лицами. В результате установка на конкуренцию лишь усиливается.

Продолжая серию публикаций об отношениях психологии и религии, предлагаю вашему вниманию сокращенный перевод статьи польского психиатра, психотерапевта д-ра Марии Голчиньской…

Как может проявляться сотрудничество? Например, духовный наставник может побудить верующего обратиться к другому специалисту, начать принимать лекарства (или отказаться от них, если человек принимает их без причин). Духовник также может предложить человеку поработать над своим характером в режиме психотерапии. Терапевт не только работает с отношениями, но и помогает пациенту разряжать эмоциональное напряжение, учит диалогу. А это затем пригодится в общении с тем же священником.

Неудачи в духовном сопровождении часто связаны с тем, что человек слишком закрыт и потому не придерживается рекомендаций наставника. Ему бы для начала научиться открыто говорить о своих переживаниях.

И тут психотерапевт эффективнее. Он, как правило, больше слушает и не дает советов. Психиатр в свою очередь может поддержать усилия духовного руководителя и терапевта, предложив хорошие лекарства, которые иногда необходимы для уменьшения страхов, подавленности, психотических проявлений, перепадов настроения.

Случается, что психиатр игнорирует психологический и духовный характер расстройства, убеждая пациента, что ему нужны только таблетки. Мол, психотерапия, это «ненужное ковыряние в прошлом», а духовность – вообще «отрыв от реальности». Бывает и так, что психотерапевт отвергает применение лекарств, считая, что иначе клиент утратит мотивацию к личностному росту. Также психотерапевт может игнорировать духовного руководителя, воображая, что он и сам достаточно компетентен, чтобы обсуждать с клиентом любые экзистенциальные вопросы.

Атеистически настроенный терапевт воспринимает религиозность пациента как компенсацию. Он дезориентирует человека, настаивая, чтобы тот всегда ставил на первое место собственные цели. Перспектива вечности в восприятии такого специалиста – лишь проявление страха смерти. К тому же, часто атеистически настроенный терапевт не владеет религиозной лексикой и использует другой язык.

Религиозность пациента может восприниматься как фактор депрессии (ощущение грешности), социальные ограничения (запрет на сексуальность и агрессию), причина навязчивых мыслей (страх адских мук).

В свою очередь священник может быть против лекарств, считая, что «темную ночь» веры (период кажущейся духовной оставленности) антидепрессантами не вылечишь. Иногда духовник или религиозно ориентированный терапевт критикует человека за слабую веру или просто советует «больше молиться». Существует риск, что верующему будет навязан тип религиозности, который лично ему не подходит. Священнику может казаться, что психотерапевт подпитывает моральный релятивизм и побуждает человека сосредоточиться на мирском – человеческой любви, сексе, благополучии. И тогда получается, что психотерапия – это «отказ от креста» и культ эгоизма.

Сотрудничество терапевта и духовника

Многие люди, стремясь жить христианскими идеалами, все-таки терпят фиаско, оставаясь в границах привычных схем. Они всецело находятся во власти психологических механизмов, которые побуждают их разряжать внутреннее напряжение в отношениях с другими людьми. А это часто не соответствует духу христианства.

Такие люди не знают себя и не понимают, почему, несмотря на пылкие молитвы и принятие таинств, они не становятся «лучше». Недостатки личности нельзя объяснить «темной ночью», даже если они сопровождаются депрессией. Цель психотерапии – открыть старые травмы, разоблачить «скрипты», понять суть психологических трудностей. А духовник при этом может показать человеку духовный контекст, помочь «превратить раны в жемчужины» (Ансельм Грюн).

Так что, психотерапия и духовное руководство рекомендованы людям, которые хотят углубить отношения с Богом, но ощущают некий дефицит в отношениях с ближним. Речь не о расстройствах, а о ситуациях, когда люди критически оценивают свою способность любить и быть в близости. В таких случаях допустима ситуация, когда с пациентом работает один человек (например, священник, имеющий образование психотерапевта). Следует добавить, что в беседах с верующими священники часто используют элементы психотерапии (интерпретация, конфронтация, обратная связь, метафора и т.д.). Если же диалог не приносит плодов, можно привлечь терапевта.

Также психотерапию и духовное руководство можно рекомендовать лицам с явными психическими нарушениями. Чем тяжелее состояние, тем большее число специалистов должно быть вовлечено в оказание помощи. Например, если пациенту нужны психотропные средства, будет лучше, если их выпишет психиатр. Большой ошибкой является игнорирование духовных потребностей людей с психопатологией. Более того, эти потребности часто пытаются объяснить собственно болезнью (особенно, если они выражаются странным образом).

Многие психически неустойчивые люди ищут поддержки в религиозных группах и общинах, которые по своему характеру обычно безопаснее и дружественнее, чем их семьи. Однако программа формации (духовного развития), которая предлагается членам таких общин, часто превосходит способности таких лиц. В поисках эмоционального блага они могут игнорировать духовный рост. Иногда у таких людей происходит процесс психической декомпенсации (обострение патологических черт личности). В итоге они создают преграды для отношений внутри общины, придавая ей сектантский характер.

Только терапевт

Психотерапия может быть альтернативой духовному руководству для тех лиц, у которых сильно блокирована религиозная сфера, которые настроены атеистически или состоят в сектах. Вероятно, их духовное развитие нарушено из-за тяжелых переживаний, обид, чувства вины или индоктринации. Возможно, у них сложился отпугивающий образ Бога. Возможно, мы имеем дело со «сверхчеловеком», который никогда в жизни не опустится на колени. А быть может, перед нами «недочеловек», который якобы недостоин быть в общине верующих. Случается также, что прагматизм ограничивает рефлексию духовных вопросов.

И все-таки у человека есть потребность в исповеди, саморефлексии, соприкосновении со сверхъестественным. Задача терапевта – создать такие условия, чтобы в сердце пациента появилось пространство для его духовности. Если пациент выбирает длительную терапию, а терапевт не навязывает духовные темы, искренне заинтересован и в душе молится за своего пациента, существует большая вероятность, что эмоциональный рост приведет и к духовному развитию.

Только духовник

В психотерапии есть риск игнорирования духовности. Трудно представить терапевта, который положительно отреагирует на стремление пациента оставить близких, чтобы приблизиться к Богу. Это может касаться, например, решения уйти в монастырь. Обычно в понимании психотерапевта отношения парня с девушкой важнее, чем его желание стать монахом.

К тому же, настоящая «темная ночь» веры является невообразимо сильным психическим переживанием. Баланс психики человека, который проходит такое испытание, может быть нарушен. Стоит признать, что некоторые аспекты духовной жизни нельзя свести к психологическим феноменам (например, депрессии). На пути духовного роста человек может переживать неверие, дезориентацию идентичности, страх, пустоту, отчаяние.

В ситуации «темной ночи», «ночи чувств» или «ночи духа» (термины, которыми св.Хуан де ла Крус определял этапы мистического очищения души) человеку могут навредить и лекарства психиатра, и попытки психотерапевта уменьшить страдание, и даже неспособность духовника облегчить состояние своего подопечного.

На таких этапах духовной опеки недостаточно, если у человека нет среды, где его принимают с любовью. Иногда это случается в монастырской жизни, если община не в состоянии перенести страдания одного из своих членов. Случается, что еще до принятия вечных обетов кандидата в монахи исключают из общины с рекомендацией психиатрического или психотерапевтического лечения. Поэтому я считаю, что руководителям новициата (лица, ответственные за послушников) в монастырях необходимы знания в психотерапии. Именно на начальных этапах монастырской жизни процесс духовного очищения может тяжелее всего отражаться на психике.

Третье тысячелетие после Христа возвращает нас к потребности в интегрированном лечении души и тела. Думаю, возврат к модели «священника-целителя» невозможен. Скорее, стоит подумать о командной работе (священник, психиатр, духовный руководитель, психотерапевт, врач).

Попытки игнорировать любую из важных сторон человеческой природы ставят под угрозу интегрированное развитие всего человека. Например, психотерапия, которая всегда сосредоточена на переживаниях пациента, может сделать отношения с терапевтом более значимыми, чем отношения с Богом. И случается это не потому, что терапевт замалчивает религиозные вопросы, а потому, что у него самого сложилось сильно ограниченное представление о пациенте. Не говоря уже о его нарциссических наклонностях.

Zagrożenia wynikające z ignorowania praw psychologii bądź rozwoju duchowego